Есть на свете места необыкновенные, есть прекрасные, но, к счастью, имеются такие, без которых невозможно жить. Там тоже бежит время, меняется жизнь, уходят памятные детали, появляются новые примечательные уголки, а в памяти все остается по-прежнему. Для меня такое удивительное место - это Ленинград, нынешний Петербург. Я всегда вспоминаю его лицо 70-х годов теперь уже прошлого века, время для меня студенческое и уже потому незабываемое.

Какие уроки дает Петербург. Я готовилась восторженно принять город Петра в свои объятия, ждала праздника души. А Ленинград был скучный, серый, даже обшарпанный. Облупленные мосты, мутная и грязная вода в Обводном канале. Грязные сырые подворотни ведут во внутренние дворы, мрачные колодцы без света. Я даже приуныла: и это знаменитый Ленинград? Где дворцы и парки с глянцевых открыток? Где красота и торжественность? В первые дни я испытывала двоякое чувство. Тут никто не посягал на твою свободу, все были с тобой на равных. Я готова была расплакаться от восторга, принимая этот новый для меня мир. Но сдержанность и дистанция в общении, которую сохраняли окружающие, отрезвляли. Я уже трезво начинала разглядывать этот странный город и его людей. Тут нужно было учиться другим отношениям. Их диктовал сам город.

Понемногу город повернулся ко мне своей парадной стороной. Я увидела набережные, полюбила крутые мосты над Фонтанкой и Мойкой, Дворцовую площадь и блеск Адмиралтейской иглы с резным корабликом на ней. Тяжесть красоты давила на меня неимоверно, я захлебывалась новыми впечатлениями. Но потом как-то наладилось. Я инстинктивно сделала шаг назад и несколько отчужденно взглянула на подавляющий меня город. Сумбурные впечатления начали укладываться, мне стало спокойней, и тут я поняла необходимость и ценность дистанции. Это был тяжкий, но полезный урок.

Улицу Садовую можно было любить за одно то, что она вела прямо на Невский проспект. Он как сильный магнит, неизменно притягивает. Из общежития ЛИСИ на Фонтанке я иду на почту мимо торжественной Исаакиевской площади. Исаакиевский собор возвышается во всем великолепии - далеко блестят его золотые купола, когда светит жидкое ленинградское солнце. Мощные колонны с пилястрами уходят прямо в небо. Направо знаменитая гостиница «Англетер». Мне кажется, что по небу плывут не облака, а громадный купол с ангелами по краям. И что весь этот каменный храм чудовищных размеров падает на меня. Кружится голова, я убыстряю ход, чтобы быстрее миновать страшный собор, и бегу, как Евгений бежал от Медного всадника. К тому времени я уже ясно чувствовала своеобразие города, смутно надеясь, что и он принимает меня.

Как дышалось театральным воздухом Питера. На тот момент в Ленинграде гремел БДТ, Большой Драматический Театр им. Горького. Он признавался всеми безусловно, весь Ленинград, можно сказать, сходил по нему с ума. Но в него практически невозможно было попасть. Поэтому мы, студенты и театралы, начали с ТЮЗа, и он стал нашим любимым театром. Режиссер Зиновий Корогодский творил чудеса на открытой, без занавеса, сцене. Просто гас свет, и на сцене, в полной темноте, молниеносно совершались перестановки. Это было по-студийному, именно этим духом и был отмечен ТЮЗ, полный молодых артистов. Веселая молодость купалась в атмосфере непосредственной игры, в которую вовлекались зрители.

Чтобы попасть в БДТ, надо было пройти особую школу, школу ухищрений и изощрений в приобретении билетов. Нужно записываться, а потом ночами дежурить у театральной кассы в большой, но очень интеллигентной очереди, или «стрелять» билеты перед самым спектаклем. Помню принесенную кем-то раскладушку - алюминиевые ножки ездили на мраморном полу вестибюля - на ней могли прикорнуть все по очереди. Мы не пропускали ни одной премьеры, атаковали БДТ весьма успешно, многим на зависть. В театре царил Товстоногов, эксцентричный Юрский, изящный Басилашвили, прямодушный Лавров, мужественный Копелян, изысканный Стржельчик, восхитительные Макарова, Ковель, Шарко, Тенякова. БДТ мы брали с боем, а в ТЮЗ ходили, как в родной дом.

Театр имени Комиссаржевской вначале показался мне скучным. Потом я случайно посмотрела «Насмешливое мое счастье», где Чехова весело, с азартом играл Станислав Ландграф. После «Забыть Герострата!» о театре заговорили. И вдруг интересные вещи пошли друг за другом - «Продавец дождя», «Не беспокойся, мама!» Нодара Думбадзе, где Теймураза совсем по-грузински играл юный Георгий Корольчук. А ларчик просто открывался: театром руководил Рубен Агамирзян, который был родом из Тбилиси. Георгий Корольчук стал известным позже, когда сыграл дьякона в «Плохом хорошем человека» Иосифа Хейфица по чеховской «Дуэли».

Чем кормили на Майорова и Садовой. У нас были свои любимые места, не связанные с пищей духовной. Зато здесь мы весело отмечали наши праздники, любой повод, которых в жизни всегда много. Помню чебуречную на ул. Майорова: там всегда была очередь, мы вваливались с улицы, с мороза, и обжигались горячими чебуреками, очень вкусными, с резными краями и стекающим соком. А чуть дальше, на углу Майорова и Садовой в кафе «Белые ночи» подавались восхитительные фирменные котлеты, кажется, из куриного мяса, обваленные в сухарях и похрустывающие на зубах. Приятный интерьер, с музыкой: можно было вставить монетку, выбрать мелодию, нажать клавишу и пластинки, плавно опускались на диск. Не очень дорого, довольно вкусно, официантки в кружевных наколках, в белых фартучках, но главное - там можно было писать за столом. Я доставала свой дневник, писала, пока ждала, что принесут кофе и чувствовала себя то Эренбургом в парижской Ротонде, то Хемингуэем в «Клозери де Лиль». В этом кафе мы отмечали наши удачные сессии и разные знаменательные события.

На Садовой почти рядом стояли сосисочная и блинная. Стоя за высокими столиками, мы поедали молочные сосиски и сочные сардельки, обмазанные густой жгучей горчицей. А потом отправлялись в блинную, оформленную в русском стиле, с самоварами (настоящими, не бутафорскими), пили «чай парами» из пузатых заварных чайников, заедая их блинами на все вкусы и цены.

В Зеленогорске под Ленинградом был чудесный сосновый парк в несколько гектаров, Финский залив с огромными валунами и песчаными пляжами. Здесь можно сидеть и часами смотреть на набегающие волны, что я и делала летом - и что в воспоминаних продолжаю делать до сих пор. Изредка поднимаю глаза и вижу вдали чуть заметное облако, которое почему-то неподвижно стоит на горизонте. Рядом с берегом шлюпка покачивается на волнах, привязанная к валуну. И мне кажется, что всё это я где-то видела и до сих пор, вот уже много лет продолжаю смотреть этот бесконечный фильм про любимый город.

Автор: Клара Бараташвили